Отзыв сотрудника о работодателе НАМИ-Т

Добрый день, сегодня предлагаю ознакомиться с произведением Михаила Зощенко "Нервные люди":

"Недавно в нашей коммунальной квартире драка произошла. И не то что

драка, а целый бой. На углу Глазовой и Боровой.

Дрались, конечно, от чистого сердца. Инвалиду Гаврилову последнюю башку

чуть не оттяпали.

Главная причина - народ очень уж нервный. Расстраивается по мелким

пустякам. Горячится. И через это дерется грубо, как в тумане.

Оно, конечно, после гражданской войны нервы, говорят, у народа завсегда

расшатываются. Может, оно и так, а только у инвалида Гаврилова от этой

идеологии башка поскорее не зарастет.

А приходит, например, одна жиличка, Марья Васильевна Щипцова, в девять

часов вечера на кухню и разжигает примус. Она всегда, знаете, об это время

разжигает примус. Чай пьет и компрессы ставит.

Так приходит она на кухню. Ставит примус перед собой и разжигает. А он,

провались совсем, не разжигается.

Она думает: "С чего бы он, дьявол, не разжигается? Не закоптел ли,

провались совсем!"

И берет она в левую руку ежик и хочет чистить.

Хочет она чистить, берет в левую руку ежик, а другая жиличка, Дарья

Петровна Кобылина, чей ежик, посмотрела, чего взято, и отвечает:

- Ежик-то, уважаемая Марья Васильевна, промежду прочим, назад положьте.

Щипцова, конечно, вспыхнула от этих слов и отвечает:

- Пожалуйста, отвечает, подавитесь, Дарья Петровна, своим ежиком. Мне,

говорит, до вашего ежика дотронуться противно, не то что его в руку взять.

Тут, конечно, вспыхнула от этих слов Дарья Петровна Кобылина. Стали они

между собой разговаривать. Шум у них поднялся, грохот, треск.

Муж, Иван Степаныч Кобылин, чей ежик, на шум является. Здоровый такой

мужчина, пузатый даже, но, в свою очередь, нервный.

Так является это Иван Степаныч и говорит:

- Я, говорит, ну, ровно слон работаю за тридцать два рубля с копейками

в кооперации, улыбаюсь, говорит, покупателям и колбасу им отвешиваю, и из

этого, говорит, на трудовые гроши ежики себе покупаю, и нипочем то есть не

разрешу постороннему чужому персоналу этими ежиками воспользоваться.

Тут снова шум, и дискуссия поднялась вокруг ежика. Все жильцы, конечно,

поднаперли в кухню. Хлопочут. Инвалид Гаврилыч тоже является.

- Что это, - говорит, - за шум, а драки нету?

Тут сразу после этих слов и подтвердилась драка. Началось.

А кухонька, знаете, узкая. Драться неспособно. Тесно. Кругом кастрюли и

примуса. Повернуться негде. А тут двенадцать человек вперлось. Хочешь,

например, одного по харе смазать - троих кроешь. И, конечное дело, на все

натыкаешься, падаешь. Не то что, знаете, безногому инвалиду - с тремя ногами

устоять на полу нет никакой возможности.

А инвалид, чертова перечница, несмотря на это, в самую гущу вперся.

Иван Степаныч, чей ежик, кричит ему:

- Уходи, Гаврилыч, от греха. Гляди, последнюю ногу оборвут.

Гаврилыч говорит:

- Пущай, говорит, нога пропадает! А только, говорит, не могу я теперича

уйти. Мне, говорит, сейчас всю амбицию в кровь разбили.

А ему, действительно, в эту минуту кто-то по морде съездил. Ну, и не

уходит, накидывается. Тут в это время кто-то и ударяет инвалида кастрюлькой

по кумполу. Инвалид - брык на пол и лежит. Скучает.

Тут какой-то паразит за милицией кинулся. Является мильтон. Кричит:

- Запасайтесь, дьяволы, гробами, сейчас стрелять буду!

Только после этих роковых слов народ маленько очухался. Бросился по

своим комнатам.

"Вот те, - думают, - клюква, с чего ж это мы, уважаемые граждане,

разодрались?"

Бросился народ по своим комнатам, один только инвалид Гаврилыч не

бросился. Лежит, знаете, на полу скучный. И из башки кровь каплет.

Через две недели после этого факта суд состоялся.

А нарсудья тоже нервный такой мужчина попался - прописал ижицу."